Я горжусь тем, что в нашей клинике собраны действительно лучшие пластические хирурги. И что очень важно, каждый из них занимается только одним из основных направлений в этой области медицины уже два десятка лет. Например, три доктора занимаются пластикой лица. И даже из них, на мой взгляд, кто-то лучше оперирует круглые лица, а кто-то удлиненные.

Ринопластику у нас выполняет только один специалист. Это ЛОР-врач высшей категории, для которого не является проблемой одномоментно справиться с нарушением дыхания и вернуть красоту даже в самых тяжелых случаях. Есть специалисты по пересадке волос, по отопластике, по косметологии и сосудистой хирургии. Грудь пока оперирую только я, но когда придет тот, кто докажет мне свое превосходство, оперировать будет он.

Поэтому на прошлой неделе было неожиданно и обидно услышать с порога из уст одной из наших пациенток, которой месяц назад была выполнена эстетическая пластика носа с пластикой носовой перегородки, следующие слова: «Если вы сейчас отдаете мне деньги, то я на вас в суд подавать не буду». Это было сказано легко, с улыбкой, с уверенностью и эдаким размахом.

Я сначала опешил, попросил ее присесть. Рассмотрев ее нос, тут же сделав фотографии, сравнив их с фото до операции, показав ей, что она из «крючконосой старухи» превратилась в «красотку» (этих слов я не произносил, но подразумевал), я подумал, что она успокоится и извинится. Но не тут-то было. 

Она положила на стол справку, выданную по месту жительства ЛОР-врачом. На ней, на 18-й день после операции, было написано:» Деформация правого ската носа. Искривление носовой перегородки.» По поводу ската у меня и доли сомнения не было, что там еще месяц будет сохраняться отек. А по поводу перегородки я предложил ей подняться к ЛОР-врачам нашей поликлиники, благо мы в одном корпусе находимся, чтобы услышать их независимое мнение.

Заключение было однозначным: носовое дыхание хорошее, одинаковое с двух сторон. Никаких данных за искривление перегородки при инструментальном осмотре нет. В ответ на это мы все были тут же обвинены в круговой поруке, а придя ко мне в кабинет я был поставлен в известность, что ее мама — полковник КГБ, сделает с нами все, что захочет.  И еще: вчера ее смотрел известный московский доктор, пластический хирург, который завтра же готов  прооперировать повторно. Имя и номер телефона доктора мне были сообщены.

Она выхватила из сумки какую-то газету, развернула ее и с видом победителя провозгласила: » Я уже имею опыт обращения в суд. У них выиграла и получила деньги. И у вас тоже выиграю. Отдавайте лучше деньги сейчас, потом дороже выйдет. Я еще за моральный ущерб потребую.» На развороте газетенки красовалась ее фотография, заголовок гласил: «Жертва красоты». Вдобавок она пояснила, как найти эту статью в интернете.

Пережив и эту атаку, я предложил ей успокоиться, не делать поспешных выводов и в конце-концов, не гневить Бога. Последние слова ее словно подменили. Она залилась слезами и стала объяснять, что она жертва разного мнения врачей. Что ее мама никакой не полковник, а просто работала в столовой КГБ и никогда ничего плохого людям не делала. После чего встала и пошла к выходу.

Прошло две недели. За это время я по телефону выяснил, что ЛОР по месту жительства, который выдавал справку, имел ввиду остаточные послеоперационные изменения носа, не предполагая такой реакции пациентки. Что московский хирург предложил ей подождать 2 месяца и лишь после этого решать вопрос о повторной операции. Прочитав статью в интернете, я еще раз понял, как нужны нашей прессе новые Оксаны Пушкины. А еще, мне стало очевидно, как эффективно работает насаждаемая везде школа ненависти. 

P.S. Первое название этой статьи было «Школа аферизма». Я рад, что изменил его. Но сомнения остались.