Год её рождения стал самой чёрной страницей в истории огромного государства под названием СССР. И что говорить об одном, только что родившемся человеке, когда жернова истории ежедневно, ежечасно стали перемалывать миллионы человеческих судеб, куда, к моему прискорбию, попала и наша семья. В декабре 1937 года, к этому моменту маме было 10 месяцев от роду, когда по ложному доносу арестовали её отца.
Читать далее
Он родился в Баку, в замечательной большой семье, где отец и мать были людьми той ещё, дореволюционной закалки, из образованной, даже интеллигентной, живущей в достатке среды. Его довоенное детство проходило счастливо. Он одинаково любил дворовую жизнь и старался хорошо учиться в школе. Он вообще любил жизнь и старался сделать её красивее.
Ещё до войны он поступил в музыкальную школу по классу скрипки. Годен ли он для того, определял его дядя, композитор Узеир Гаджибеков, и одобрил. Поначалу, скрипка не захватила его, и был период, когда от делал всё, чтобы её бросить: прогуливал занятия, подпиливал струны и смычки. Но однажды, как он вспоминал, она пленила его и не отпускала уже до конца жизни.
Прошлый четверг, 16-е ноября 2017 года, я запомню надолго. День ожидался тяжёлый, насыщенный разными делами и событиями. На работу приехал рано. Как и планировалось, после перевязок и консультаций в 12.00 пошёл на операцию, сделали увеличение груди. Ровно в 14.00 уже сидел в такси, планируя через час успеть на 1 канал для участия в программе «На самом деле» . Первый урок я получил от таксиста, человека, которому неожиданно оказалось всего 47 лет. На вид, по его рассуждениям и действиям, он выглядел на 20 лет старше. Поскольку Москва стояла в пробках, путь предстоял напряжённый.
Проснувшись утром после дня рождения, я почему-то сразу подумал о том, что меня не поздравила двоюродная сестра, с которой мы росли в одной квартире в Баку первые 8 лет моей жизни. Видимо, некоторое беспокойство о ней и вызвало воспоминания, которыми хочу поделиться.
Баку шестидесятых для меня — это атмосфера тепла, какой-то вездесущий аромат растений, который я почему-то всегда связывал с присутствием кошек, живущих всюду, большие, довоенной постройки дома, располагающиеся колодцем, с уютными дворами посередине, где проходило моё счастливое детство.
Мой сын закончил 11 классов. Уже год назад он выбрал будущую профессию, захотел стать юристом. А вчера вечером у нас состоялся разговор, в котором я обратил внимание на его скорое совершеннолетие и некоторое повышение ответственности в связи с этим. Чему он был немало удивлён.
Разговор коснулся моего опыта в этот период. Сын как-то небрежно обронил, что вряд ли я смогу привести примеры, достойные внимания и подражания. На что я привёл ему целых три. Один из них, когда мне на первом же санитарском дежурстве в 1976 году было предложено попробовать морфий. Я отказался.
Что самое интересное и главное произошло в моём мировоззрении за последние два года? Не поверите, да и самому теперь и странно, и смешно, и грустно делать вывод, что почти всю жизнь не понимал самую простую истину, то, что делает нас личностью, то, что проясняет много разных ситуаций и делает жизнь проще.
Пытаюсь найти объяснение своей близорукости, глупости и наивности. Вспоминаю детство: со светлых лиц самых близких людей почти никогда не сходит мягкая неподдельная улыбка. Тут ловлю себя на мысли, что мягкость, чуткость, уважение мои бабушки, дед, родители, другие близкие много проявляли и к чужим людям.
Я настолько увлёкся созерцанием и осмысливанием событий, в огромных масштабах происходящих и рядом со мной и далеко вокруг, что сама способность записывать отдельные моменты потихоньку атрофируется. Думаю, что это происходит с большинством из нас. Что важнее, чтобы происходящее вокруг влияло на нас, или наш собственный мир должен преобладать над всем?
Пытаюсь найти равновесие. Близкие, друзья, коллеги, родственники, а в моём случае ещё огромная армия пациентов, все «стараются» донести до меня свои переживания, радости, разочарования. Противостоять этому потоку, пытаться откликаться , как я это делал до последних времён, уже невозможно, ни физически, ни духовно. Остаётся не вникать в суть вопросов, или часть их не слышать.
Научиться этому сразу невозможно. Поэтому сейчас для многих моих знакомых я, выгляжу как «себе на уме», но это и не плохо, наверное. 30 лет назад, когда я молодым ординатором пришёл в Институт хирургии Вишневского, в первый же день академик Покровский А.В. с улыбкой протянул мне руку и сказал, что здесь принято здороваться так. И до сих пор я так здоровался со всеми.
Можно начинать подводить итоги года. Он был очень непростым для меня. Затея с реорганизацией работы клиники началась ещё в ноябре 2015-го. Меня перестало устраивать тогда положение некоторых врачей, которое позволяло им за моей спиной делать всё, что угодно, не редко выходящее за рамки врачебной этики.
Теперь их нет, как нет их контингента пациентов, что привело к улучшению атмосферы в клинике. Давно известно, что каждый врач приводит за собой тех пациентов, которые его достойны. Не всегда в одном коллективе у врачей совпадают основные привычки и стиль общения. Отсюда возникал дисбаланс.
Сейчас мы работаем в очень комфортной компании сотрудников, где после перенесенного шторма воцарился порядок и взаимопонимание. В целом, этот год показал себя, как веха, после которой жизнь меняется. И пусть не только от нас зависит, какой она будет в дальнейшем, но я всегда надеюсь только на себя.
Для меня вдруг стало очевидно, что наряду с повседневным общением с десятками людей, встречи с которыми происходят в основном на работе, и узким кругом своих домочадцев, мне очень хочется видеться с родственниками, которые теперь разбросаны по всему свету.
Это непреодолимое желание растёт с каждым днём и мне абсолютно неясно, как это можно осуществить, учитывая всеобщую занятость и усталость. Мне также неведомо, насколько им нужны эти встречи, и что будет являться их главной идеей. И где-то, в глубине души, я боюсь быть непонятым.
Два дня подряд, по разным причинам, то в разговоре с мамой, то с сыном или коллегами приходилось вспоминать те вехи, которые привели меня в медицину. Задумался, что получается простая, но интересная история. В ней нет ничего выдающегося. Скорее она полна случайностей, везения и подчинялась воле судьбы.
Всё моё детство и начавшуюся юность мои родители и родственники, то ли шутили, то ли и вправду думали и внушали мне, что я стану дипломатом. Скорее всего это было связано с тем, что мой любимый дед был заведующим кафедрой иностранных языков в Азербайджанском Государственном Университете, и никакой другой перспективы для меня никто не видел.
Но случилось страшное, и я, в то время 14-ти летний подросток, заканчивающий в Москве восьмой класс школы-интерната (к сожалению до 10-го класса там не учили), просто влюбился в свою одноклассницу Свету. Поэтому, когда сразу после экзаменов за мной из Баку приехал мой папа, я категорически возвращаться туда отказался.
