Каждый год запоминается чем-то особенным. И потом об этом можно думать и вспоминать всю жизнь. Иногда эти события уходят в прошлое, но как только услышишь голос человека с которым они связаны, или кто-то напомнит о них, память начинает восстанавливать картинку и она вдруг становится очень четкой и яркой.

Так было и в этот раз. Прозвучал звонок, я взял трубку и услышал очень характерный мужской голос. Голос человека сильного, но от этого смягчающего его протяжными гласными, которые все-равно захватывают тебя в стальные тиски. Да, это был он, Николай Николаевич, очень сильный, умный, терпеливый, хороший человек.

Когда-то, лет 15 назад, он легко кувыркался на перекладине, гнул подковы, бегал 25 км на лыжах, имел собственное фермерское хозяйство. И тут его  стала посещать боль за грудиной. То во время кросса, то на перекладине подцепит. Он, как человек очень дисциплинированный и грамотный (два высших образования), сразу обратился к врачам. И его по очень солидной рекомендации направили в один из очень серьезных медицинских ведомственных госпиталей.

А там он попал в водоворот обследования, консилиумов, научных программ, в результате чего через неделю ему была выполнена операция: аорто-коронарное шунтирование (АКШ). И все бы ничего, да не стала заживать рана над грудиной. Начался остеомиелит ключиц, грудины и ребер.

К нам в отделение он попал не случайно. В то время мы активно занимались этой проблемой и достигли неплохих результатов. Он по прежнему был подтянут, улыбался, шутил, но, как говорили соседи по палате, по ночам скрежетал зубами, а позже выл от боли. Каждое утро, когда я подходил к нему он протягивал руку и сжимал мою так, что бы я чувствовал, что есть еще порох…

Ситуация была сложная, поэтому ему снова пришлось проходить обследование. Во время одной из диагностических процедур у него случился инсульт, парализовало левую половину конечностей. Слава Богу, речь и память не пострадали. А боли все нарастали. Смотреть на него и слушать сдерживаемые стальной волей жалобы было просто невозможно.

Для решения  вопроса о возможности проведения ему операции, было решено  собрать консилиум в составе директора Института, заведующих отделениями анестезиологии, реанимации, раневой инфекции. Консилиум свое заключение вынес быстро. Директор задал вопрос: сколько времени нужно на проведение операции. Ответ нашего заведующего был прост: не меньше 3-х часов. Спросили заведующего анестезиологией: в течении какого времени возможно проведение наркоза. Ответ был как приговор: не больше 40 минут. Заключение консилиума: неоперабелен.

Когда я вошел в палату, ему уже все было ясно. И вдруг, вместо агрессии, слез или апатии, он стал меня успокаивать. Мол, ничего, подождем-увидим. Но время и инфекция брали свое. Через несколько дней боли стали просто невыносимыми. Наркотики в нашем отделении не использовались принципиально, другие средства были неэффективны. Я понял, что-то надо придумывать. И тут нам повезло.

Директор уехал в командировку, а наш заведующий взял кратковременный отпуск. Я тут же предложил собрать очередной консилиум. Сценарий повторился полностью. Спросили заведующего отделения анестезиологии о максимальном времени проведения наркоза. Ответ был прежний: 40 минут. Спросили меня, сколько времени нужно, что бы выполнить самую простую операцию. Я ответил: минут 40. Получили добро на операцию.

Операция длилась больше 3-х часов. Убрали больше, чем планировали. Повезло, т.к. после удаления ключиц, передних отделов всех ребер, всей грудины, удалось сохранить в целости герметичность плевры с двух сторон. Ночь в реанимации, на следующий день в палате, через две недели домой.

Когда через полгода его привезли для обследования в один из военных госпиталей в США (родственники жены постарались), американские доктора не поверили, что такое возможно. Когда через год-два после операции на ферме с тормозов слетел трактор «Беларусь» и наехал на него, открывающего ворота в гараж, он уперся руками и выскочил из под этого пресса. Когда они с женой пригласили меня на дачу, лет пять назад, я увидел дом, построенный руками Николая Николаевича.

Поэтому я не удивился и в этот раз, когда для предлога пригласить меня в гости, он  сообщил, что построил еще один, зимний дом, куда я могу приехать, чтобы принять от них с супругой новогодние поздравления.