В этот летний жаркий августовский день, сидя в удобном кожаном кресле в своём любимом кабинете, мне вдруг захотелось вспомнить об эпизоде, который всю жизнь стоит у меня перед глазами, с которым связаны воспоминания о далёком и счастливом детстве. Это был холодный, студёный, снежный февраль 1969-го года.

Моя первая русская зима. Перемещаясь из Баку на поезде, мы постепенно  пересекали разные климатические пояса, уезжая от вечнозелёных пыльных бакинских улиц,  пахнущих то ли морем, то ли кошками, то ли какой-то зеленью . А прибыли на перрон Курского вокзала, где оказалось солнечно, но очень холодно, минус 34 по С.

И это ещё, как оказалось, был не предел. После нескольких дней пребывания в гостях в Москве, у маминой тётки, нам предстоял переезд в город Серпухов, где мы должны были поселиться надолго. Одним прекрасным утром, в этих крайне неблагоприятных погодных условиях, а мороз не отпускал ни на градус, на той же площади  Курского мы с баулами и чемоданами погрузились в видавший виды автобус и двинулись в путь.

Два часа ехали в заполненном автобусе с заиндевевшими  окнами. Чтобы увидеть дорогу,  приходилось дуть на стекло, сложив губы трубочкой и потом водить по образовавшемуся тёмному пятну подушечкой большого пальца, разгоняя тонкие льдинки, боясь, что палец примёрзнет. За этой игрой, согревшись, я и не заметил, как автобус остановился, и какие-то добрые люди стали нас высаживать вместе с вещами.

Оказавшись на пустынной заснеженной в колдобинах площади у края дороги, мы проводили взглядом продолживший путь до Тулы автобус, и стали ждать какой-нибудь машины. Редкие в то время  их экземпляры проезжали мимо, даже не притормаживая. Я стал подмерзать. Стояние на месте в бакинских ботиночках ситуацию не улучшало. Это продолжалось долго. И тут из-за поворота выскочил маленький ГАЗик с брезентовым верхом.

Этот момент я запомнил на всю жизнь. Моя небольшого росточка мама, распахнув руки, выскочила перед ним с криком: «Стой, не видишь ребёнок замерзает!», полностью преградив дорогу. Когда из дверки выскочил маленький, с белыми бровями и ресницами водитель в ушанке и коротком тулупе, мама, не снижая темпа, открыла дверку, пропихнув меня внутрь кабины, а сама стала в более мягких выражениях просить погрузить вещи. Через полчаса мы были в доме.

Нас никто не ждал. У мамы был ключ от комнаты  в коммунальной квартире на первом этаже двухэтажного кирпичного дома. Мы вошли в комнату и кроме крашеного  красной масляной краской пола с щелями и батареи под окном ничего не увидели. Водитель, я уже знал, что его зовут Женя, внёс вещи и собирался уйти, но увидев всё это не стал возражать просьбам мамы поехать в какой-нибудь магазин и купить хотя-бы раскладушки и стулья.

Когда они вышли, я осознал, как замерзли мои ноги и интуитивно сел на пол, не раздеваясь положил  ноги прямо в ботинках на батарею. Вернулись они  когда уже смеркалось, имея при себе две раскладушки, три стула и какую-то еду. Женя  ушел и больше я его никогда не видел. Прошло больше сорока лет. Но с тех пор мне кажется, что в жизни не может быть безвыходных ситуаций и всё зависит только от нас.