Моя Шуша! Я не был тут больше 40 лет. Начну с того, что когда меня спрашивали последние лет 20 о самом сокровенном желании, я всегда отвечал : увидеть Шушу. За это время происходило множество событий. Я стоял у порога разных ворот и развилок дорог, но эта мечта оставалась неизменной. И наконец она сбылась. В июле 2023 года.
Если спросите, а почему так долго молчал, не говорил о сбывшейся мечте, мне трудно будет ответить односложно. Я не питал каких-либо иллюзий, понимал, что не увижу того райского уголка на Земле, о котором помнил все эти годы. 30 лет военного положения, тяжёлый переход территории из рук в руки, сопровождавшийся огнём войны, гибелью людей (да упокоит Бог их души), разрушением всего живого и рукотворного, не оставляли надежды увидеть родной город узнаваемым и привычным взгляду.
Но оказывается, произошло ещё более сложное, неимоверное, страшное для меня обстоятельство, понимание, принятие, которое я не мог осознать сразу, которое всё это время давило на меня сверху, разрывало сознание изнутри, долго не находило объяснения и вызывало если не ужас, то онемение и оцепенение мысли о том, что случилось с моим любимым городом. А случилось, как я понял только сейчас, спустя месяцы, то, что город покинула его большая, особенная, неповторимая Душа.
Нет, она не исчезла совсем. Она смотрит с высоты небес, она дышит вместе с нами этим прекрасным, чистейшим, прохладным воздухом, она пытается помочь нам, людям, которые вернулись и пытаются вновь обживать город. И сейчас самый важный момент в его судьбе, вернётся ли сюда она, та, прежняя, чистая, тонкая, родная Душа, или уйдёт отсюда навсегда в другие пространства, предоставив возможность поселиться здесь новой субстанции, которая для моей Шуши уже будет чужая.
И теперь это целиком зависит от нас, людей, которые приходят сюда. Начну постепенно. Дорога в город построена новая, она подходит к нему, находящемуся на вершине горы, совсем с другой стороны. И если раньше это был крутой серпантин с частыми поворотами и крутыми подъёмами в обрамлении отвесных скал и крутых головокружительных обрывов, где местами негде было разъехаться двум машинам, то теперь это современная трасса, которая плавно и долго петляет в горах, постепенно выводя нас к въезду в город. Я далёк от мысли, что это плохо. Но это совсем другие ощущения и чувства.
Надо отдать должное, дорога хорошая и оживлённая. По ней постоянно едут, натружено ползут, как в ту, так и в другую сторону, мощные грузовые машины современных марок, перевозящие строительные материалы, технику, оборудование и горные породы. Вокруг основной дороги имеются множество других, ведущих к складам, производствам бетона и прочих материалов. Понятно, что эта дорога очень нужная, но я бы со временем восстановил и старую, для более живописного путешествия.
Сразу на въезде в город начинаются капитальные здания новых учреждений и современных гостиниц, а так же строительные площадки для будущих объектов. Конечно, радует, что в городе теперь будет несколько 5-ти звёздочных отелей, торговые центры, парковочные пространства, это неизбежная дань мировому прогрессу, но я бы не стал применять в старой Шуше полную общепринятую современную инфраструктуру. Многое вынес бы за пределы старого города.
Восстановленные мечети, школа, корпуса санатория, здание базара, дают возможность ориентироваться и выбирать правильное направление при поиске своего старого дома. Но углубившись в сеть узких улочек и дворов, понимаешь, что большинства домов уже нет, а оставшиеся руины, поросшие зарослями колючей ежевики, только путают тебя. Толстые стебли ежевики, покрытые острыми шипами, как-будто охраняют землю от непрошенных гостей.
Так и мы с братом и моим сыном долго плутали. Брат и сын не могли помнить ориентиров нашего дома. Мы долго блуждали в окрестностях родника Чхур мяхялля и возле тополя, который, как я помню, и раньше рос рядом с Саккаханой (молельным домом), которого уже нет, но от которого до нашего двора было два шага. И тут отдельно надо сказать о людях, которые пришли нам на помощь. Первым был строитель, мужчина лет пятидесяти, который сразу отложил все свои дела, посадил нас в свою «Ниву» и продолжил с нами поиск, но безуспешно. Вторым был полицейский, парень лет сорока, который взялся за поиск и был с нами всё это время, пока мы искали, а заняло это несколько часов.
Следующими были двое мужчин средних лет, которые сказались местными. Один из них, сказав, что сам с трудом ориентируется, сразу стал звонить своему отцу, уроженцу Шуши, который был далеко отсюда, но издалека пытался вспомнить, по нашим наводящим словам, путь к нашему дому. Но тоже без результата. Все эти люди проявили к нам столько участия, внимания, сочувствия, что расставаться с ними не хотелось. Однако, надо было спешить.
Военные блокпоста из трёх-четырёх солдат, которые были приветливы и вежливы, тоже нам не смогли помочь. Уже вечерело, и я в отчаянии вспомнил, что сестра из Брюсселя года два назад присылала видео, где какой-то мужчина идёт по нашей улочке вдоль нашего забора и называет имена моего деда и наших родных. Позвонив в Брюссель, мы нашли его. Какова была радость, что он оказался в Шуше. Он быстро подъехал к нам, представился, и я узнал в нём своего соседа, одногодку, с которым встречались здесь в детстве. Зовут его Мяхяррям. Трудно объяснить, какие добрые эмоции и чувства были в этой встрече.
Оказывается, он работает в местной администрации, помогает в восстановлении города и прекрасно помнит и знает каждый его закуток. Он улыбнулся и объяснил, что специально, чтобы на нашу маленькую улочку не ходили случайные люди, чтобы сделать небольшой поворот на неё незаметным, всего лишь протянул несколько густых ветвей ежевики поперёк проулка. И когда он их отогнул, мы очутились на ней.
Она оказалась такой узенькой, милой, родной. Всё вокруг тоже как-будто уменьшилось в размере, все расстояния, которые были в моей памяти сократились в несколько раз. Но тут же стали узнаваемы все булыжники на дороге, остатки каменных ограждений дворов и сохранившиеся стены соседских построек. Какие-то заботливые руки вдоль границ нашего двора протянули рабицу, местами остались глыбы камней от прежнего ограждения, но большей частью наш двор охраняла всё та же колючая ежевика.
Мяхяррям вёл нас вперёд, постоянно оборачиваясь и спрашивая меня, помню ли я соседей, а мне удавалось быстро выхватывать из памяти имена и произносить их с той привычной интонацией, которая была из детства: Фирдоуси, Фярязянда, Зяри хала, Ёлчу даи. Мы получали от этого большое удовольствие. Останавливаясь под деревьями нашего двора, мы вспоминали разные истории. Но пройти туда без специального инструмента, перчаток и сменной одежды на этот раз было невозможно и мы оставили это на завтра.
Поэтому, с учётом быстро надвигающейся темноты, мы дошли до Гая Баши. Дорога оттуда всё так же уходила влево, в сторону старой тюрьмы. А прямо перед нами открывался вид на ущелье и красивую равнину, находящуюся с противоположной стороны. Под ногами, кстати, ничего не изменилось, небольшой пологий скользкий, натёртый до блеска множеством ног камень, который когда-то служил нам детской горкой всё так же блестел и предлагал прокатиться. Но мы поспешили дальше.
Всё в том же составе, с Мяхяррямом и заботливым полицейским, на машинах, по знакомым улочкам за две минуты мы оказались на Джидыр Дюзю (Площадь для скачек). Это сердце Шуши, а может быть всего Карабаха, потому что вид отсюда открывается такой, что сердце замирает от красоты, величия природы, волшебных звуков горной реки, доносящихся из ущелья.
Я нашёл камень, на котором стоял много раз, когда меня фотографировали в детстве и позже. Сделав несколько фотографий и в этот раз, уже почти в темноте, мы двинулись в гостиницу Хары-бюльбюль (название цветка, который является символом Шуши и Карабаха). В ресторане нас накормили прекрасным ужином и опьянённые хрустальным шушинским воздухом мы быстро уснули, готовясь к завтрашнему освобождению родного дома, вернее его руин, находящихся в плену шипов ежевики.
Проснувшись рано утром, выйдя на балкон, мы с братом, как зачарованные смотрели на город. До меня медленно стало доходить, что я раньше никогда не видел город с этой высокой точки, да ещё и с 4-го этажа. Перед нами (кто знает, мы находились в здании старого санатория) открывалась панорама на большую скалу, увенчанную телевышкой, на старую армянскую церковь и новые постройки. Солнце заливало всё вокруг, неповторимый воздух Шуши наполнял грудь, природа ликовала вместе с нами.
Вооружившись кусачками, перчатками и одевшись в осеннюю куртку брата, которая по счастливой случайности оказалась в багажнике, мы подошли к нашему забору и я начал прокладывать путь в зарослях ежевики от места бывших ворот к дереву грецкого ореха, которое находится в нашем верхнем дворе. Это место всегда было центром для сбора всех домочадцев. Под деревом раньше всегда стояли стол и две скамейки без спинок, сколоченные из досок, на которых мы любили сидеть в жару.
Добравшись до дерева я обнял его. Стол и скамейки, конечно, не сохранились. Заросли ежевики здесь были гуще за счёт многолетних толстенных стеблей с огромными шипами. Постепенно прокладывая в них тропу подошли к импровизированному забору, который был сделан из металлических кованных решёток, ранее стоящих в окнах дома, а теперь разграничивающих верхний двор от нижнего. Это явно кто-то сделал не осознавая, что территория двора единая.
Наконец, спустя час с лишним, удалось подойти к частично сохранившейся стене дома, откуда раньше начиналась лестница на второй этаж. Взобравшись на развалины стены, я обнаружил, что осталась ещё часть стены с нишей очага в ней на уровне первого этажа, а всё остальное провалилось и заросло. Этот очаг вызвал во мне бурю эмоций. Я вспомнил, как мой дед, Алекпер Каграманович, рассказывал мне, что они собирались зимой возле него, его мама, Айна ханум, стелила ковёр на земляном полу и они здесь завтракали, обедали и ужинали.
В те времена, когда я здесь бывал, в этой большой комнате с очагом сделали деревянные полы и тётушка Ругуя, которая жила здесь круглый год, на зиму перебиралась сюда. А рядом в небольшой комнате всегда жили молодые студенты, которым разрешали жить здесь, чтобы они помогали зимой тётушке Ругуе по хозяйству: принести воды, дрова да и просто быть рядом с 80-ти летним человеком.
Всё это пронеслось в голове за секунды. Идти дальше, в нижний двор смысла не было, да и сил и времени тоже. Мы с сыном и братом постояли, сделали несколько фото и двинулись обратно. И тут в зарослях я увидел наш старый умывальник. Он напоминал почтовый ящик из оцинкованного железа с водяным краном внизу. Висел он раньше на балконе на стенке на втором этаже, над раковиной. Выглядел он, как новенький. Мне сразу захотелось взять его с собой. Но уже выйдя со двора, я вернулся и положил его обратно, сказав себе, что им ещё можно будет воспользоваться при восстановлении дома.
В каких-то разобранных чувствах мы вернулись в гостиницу. Разрешение на пребывание в Шуше у нас истекало в полночь. Надо было возвращаться в Баку. Я был рад тому, что смог добраться сюда с сыном и братом. Это были неописуемые ощущения и эмоции. Получить такой подарок от судьбы, чтобы всё так славно сложилось, когда, начиная с Москвы, нам словно кто-то стал помогать, было неожиданно и очень приятно.
Но помогали нам не случайные люди. Буквально за пару дней до поездки, так и не получив от брата подтверждения, что можно будет посетить Шушу, я вдруг подумал, а не смогут ли мне помочь мои друзья — азербайджанцы, живущие в Москве. И обратился к своему коллеге, очень хорошему доктору-стоматологу, владельцу клиники, где работает моя дочь, Рамилю Керимли. Он с оптимизмом сразу откликнулся на мою просьбу. Подключил всех своих друзей и в результате мы с сыном выезжали в Баку с большой надеждой на то, что всё получится. Как оказалось, решающую роль в этом сыграл уважаемый Полад Бюль Бюль, Чрезвычайный и Полномочный посол Азербайджана в России. Благодарю его и всех, кто помогал нам в организации этой поездки.
На прощание, поездив по городу, посмотрев реставрированные стены крепости, сделав фото на память, мы подъехали к зданию администрации города, где встретились с писателем Исмаилом Исмаиловым, шушинцем, родившимся здесь в 1975 году. До сих пор мне приходилось видеть его фотографии и тексты о Шуше только в интернете. Было очень приятно познакомиться лично и получить из его рук на память книгу о нашем любимом городе. Прямо отсюда мы поехали в Баку.
Дорога обратно уже казалась более живописной. Окружающие пейзажи вызывали восхищение и трепет. Но с того момента, как Шуша потерялась из виду и до сих пор, у меня остаётся ощущение, словно я оставил без присмотра своего ребёнка. Мне хочется вернуться и начать восстанавливать наш дом, наш двор, помогать соседу и всем, кто будет нуждаться в моей помощи. И меня постоянно беспокоит одна тревожная мысль: а что будет дальше?