Два дня подряд, по разным причинам, то в разговоре с мамой, то с сыном или коллегами приходилось вспоминать те вехи, которые привели меня в медицину. Задумался, что получается простая, но интересная история. В ней нет ничего выдающегося. Скорее она полна случайностей, везения и подчинялась воле судьбы.

Всё моё детство и начавшуюся юность мои родители и родственники, то ли шутили, то ли и вправду думали и внушали мне, что я стану дипломатом. Скорее всего это было связано с тем, что мой любимый дед был заведующим кафедрой иностранных языков в Азербайджанском Государственном Университете, и никакой другой перспективы для меня никто не видел.

Но случилось страшное, и я, в то время 14-ти летний подросток, заканчивающий в Москве восьмой класс школы-интерната (к сожалению до 10-го класса там не учили), просто влюбился в свою одноклассницу Свету. Поэтому, когда сразу после экзаменов за мной из Баку приехал мой папа, я категорически возвращаться туда отказался.

На удивление, бороться со мной не стали, и я был предоставлен воле Светланы. Она же, по-моему, об этом даже не подозревала. Когда одноклассники на выпускном поведали мне, что Света пойдёт в медучилище, мне оставалось только выяснить, в какое именно. Вскоре, мои документы лежали в МУ №7 на Таганке.

Но тут наступил первый в жизни реальный страх и упадок духа. Дело в том, что после успешно написанного диктанта, следующим экзаменом должна была быть математика, с которой я никогда не дружил. И я на него не поехал. Я лежал на кровати и ничего не делал весь день. Мама была в Коломне у бабушки. Я никого не ждал.

И тут, как ангел с неба, раздаются шаги и в комнате появляется моя любимая тётка, Инга Михайловна. Выяснив, что я не пошел на экзамен (причин от неё я скрывать не стал) она тут же поехала  в медучилище на Ульяновскую. Вернулась уже с программой по моему спасению. Она договорилась, что экзамен я буду сдавать через неделю, а всю неделю буду заниматься со своей двоюродной сестрой, круглой отличницей, которую она завтра же отправит ко мне. Экзамен я сдал.

Но каково же было моё удивление, когда в списке поступивших я обнаружил только себя. Фамилии Светланы я там не нашел и тут же отправился в учебную часть, где мне сказали, что она давно забрала документы и отправилась поступать в кулинарный техникум. Естественно, я тут же потребовал вернуть и мне документы, но меня урезонили, сказав, что приём  везде уже закончен.

Таким образом, период с мая по август 1975 года можно считать основополагающим. Мне повезло, так как я поступил в очень хорошее училище. Все преподаватели были высочайшего уровня. Поэтому, когда на зимние каникулы я отправился в Баку, на праздновании 80-летия своего деда, я с зарождающейся профессиональной гордостью всем заявлял, что стану врачом.

И тут меня ждал очень неприятный момент, который, по-моему, стал ещё одним гвоздём в укреплении мечты. Родная сестра моей бабушки, заслуженный врач республики, выслушав меня, как-то ревниво заявила, что поступить  в мединститут в Москве почти невозможно. Я  воспринял это заявление очень  болезненно, и с этого момента, как мне кажется, особо рьяно принялся  за дело.

Все виды санитарской практики я проводил в больницах со шваброй и тряпкой в руках. И однажды, это было вознаграждено. В один из таких дней, утром, мне крупно повезло, потому что я должен был мыть не коридор, а был направлен в операционную. Уже через несколько минут  мне стало известно, что сам Виктор Сергеевич Савельев будет менять отечественный водитель ритма (пейсмеккер), который служит 1-2 года, на голландский, срок службы которого 7-8 лет и который стоит бешеных денег. Что это подарок общества «Спартак» заслуженному спортсмену, теперь пациенту.

Помню, что обстановка в операционной была крайне напряженная. Ассистировал академику Валентин Михайлович Буянов, в то время, по-моему, уже профессор, фигура №2 после Савельева на кафедре. Пациент был аппаратозависимым, т.е. отключение аппарата сразу приводило к остановке сердца. Под наркозом сделали разрез, обнажили стальной корпус миниатюрного аппаратика с тянущимися от него двумя проводками.

Академик вытащил из пластиковой упаковки элегантный импортный приборчик,  разместил его рядом. Вытянул проводки из нашего, и коротко посовещавшись с ассистентом, бросил его в таз. Тут же в операционной наступила полная тишина, т.к. прекратилось пикание кардиомонитора. Сердце остановилось. Спокойно вставил проводки в новый. Тишина продолжалась. Скрутив фитилек из марли, очистили контакты, соединили снова. Тишина была неумолимой. Анестезиолог нарушил ее, сказав, что имеется еще 3 минуты.

Нервозность нарастала и это дало мне возможность вплотную приблизиться к операционному столу, разглядывая все детали под яркой лампой. Я видел два отверстия в новом аппарате, куда вставляются провода и они показались мне тусклыми.  Там же рядом, может быть впервые в жизни, я увидел два блестящих хирургических зажима. Стоя за спиной у академика, я достаточно громко в полной тишине произнес: «А если почистить контакты  зажимом».

Пауза была короткой. Я видел перед собой расширенные глаза Буянова, отведшего от меня взгляд анестезиолога, операционную сестру, пытавшуюся понять, что ей в этом случае делать. Прозвучало довольно просто и тихо: «Почисть». Валентин Михайлович взял зажим, поковырял в обоих отверстиях, подключил проводки и раздались долгожданные звуки. Была еще одна пауза. После чего академик обернулся и почти не глядя на меня сказал : «Хирургом будешь».

Этот случай я опубликовал здесь в 2010 году https://aliev-blog.ru/prorochestvo/. Тогда ещё пророк был жив. Я все эти годы собирался просто прийти к нему и сказать слова благодарности. Не успел. О чём буду ещё долго жалеть. В декабре 2013 года его не стало. Это ещё один урок. С благодарностью надо спешить.

Хирургия засела во мне крепко. Летом 1977 года я устроился санитаром в отделение гнойной хирургии 53-й больницы. Мыл полы под неусыпным взором пациенток, которые контролировали процесс. Но тут мне повезло, и перевязочная сестра стала собираться в отпуск. Она подошла ко мне и предложила научить меня за пару дней стерилизовать инструменты, накрывать столы, перевязывать, с тем, чтобы я её заменил.

С первых дней в перевязочной я стал  свидетелем того, что врачам не хватает времени, они всегда спешат, а от этого страдают больные. В отделении лечили больных с маститом, в основном молодых, недавно родивших женщин. Марлевую турунду проводили насквозь через две или три открытые раны. На следующий день её надо было удалить. Врач символически смачивал марлю перекисью и тут же начинал вытягивать. Больные корчились от боли, кричали, плакали.

Долго я это терпеть не смог и предложил врачам перевязывать без них. На удивление, они все согласились. Скоро все перевязки, кроме очень сложных, пришлось делать мне. Я на всю жизнь запомнил глаза некоторых больных, которые смотрели на меня с такой надеждой и тревогой, что это навсегда отбило способность причинять людям лишнюю боль.

По окончании училища меня распределили на центральную подстанцию скорой помощи в Институт Склифосовского. Я знал, что пойду служить в армию, поэтому мне хотелось увидеть и эту работу. Кстати, понимая, что поступить в мединститут мне будет очень сложно, в то же лето я предпринял попытку поступать в военно-медицинскую академию в Ленинграде. Но там мне, как и многим, взамен гарантированному поступлению, было предложено подписаться заранее под согласием распределяться в подводный флот. Я отказался.

Работа на скорой в течение 5-ти месяцев меня научила многому. На первом же дежурстве мне пришлось столкнуться с грязью. Фельдшер специально просила у диспетчера вызов на пьяную травму и вытащив бумажник из кармана бедолаги, уезжала, оформив «отказ от госпитализации». Мне пришлось после первого же вызова потребовать пересадить меня на другую бригаду. «В отместку» меня стали ставить только к «спецам». Вот это было интересно. Инфаркты, инсульты, комы. Круглые сутки. Разные врачи, разные ситуации, решения…

Я ушёл в армию, как на подготовку для поступления в ВУЗ. Только вместо репетиторов, на которых надо было тратить большие деньги, мне удалось познакомиться с ещё одной разновидностью медицины — армейской. Через 5 месяцев после службы в учебке, тревог, караулов, меня взяли в медпункт. Работа была интересной. Вместе со мной там служили фельдшерами ребята из Украины, три офицера и начальник аптеки, местная дама.

Работы было много. Стрептодермия, раны, простуды. Как-то не заметил, что число больных в лазарете с высокой температурой стало нарастать. А ночью, когда остался один на один с ними, сразу у двух начался ложный круп. Справился. Утром доложил начальнику. Решили, что случайность. Следующая ночь была ещё веселее. У всех появилась сыпь. Только через 3 дня поняли, что это корь.

Во время приёма больных возникали споры. Один из них я выиграл у начальника медпункта. Он стал утверждать, что прапорщик, жалующийся на боли в правом боку — симулянт и выгнал его. Я догнал того в коридоре, спросил про цвет мочи и стула, и мне всё стало ясно — гепатит. Потребовал, чтобы он срочно ехал в инфекционную больницу. Скоро оттуда позвонили, подтвердив диагноз.

Там же я сделал свою первую в жизни операцию, как оказалось «пластическую». Вечером привели бойца, которому в драке рассекли полностью верхнюю губу. Попросили зашить и никому не докладывать. Помню, как нашел новокаин, ампульный кетгут, иглодержатель, стерильные салфетки. Зашил. Зажило без деформации. Значит всё правильно сделал.

Чтобы жизнь мне мёдом не казалась , командир соединения решил послать меня на уборку урожая. Военным эшелоном, в товарных вагонах, с техникой на открытых платформах из Свердловска мы прибыли в Пензенскую область. Глядя, что я легко справляюсь с обязанностями фельдшера батальона, меня в нагрузку назначили начальником уборочной колонны.

За сутки моя колонна стала вывозить в 2-3 раза больше зерна, чем остальные. Вышла статья в местной газете  Через пару месяцев меня представили к ордену Трудового Красного Знамени. Как раз, когда приехал офицер, чтобы заполнить анкеты на награждаемых, сообщили, что в одном из взводов началась дизентерия. Про меня решили забыть.

Вернувшись с уборки в часть, на месяц позже положенного срока, меня, сержанта, на дембель провожал комбат, подполковник Борис Петрович Назаров, который написал три рекомендательных письма для поступления во все три московских мед ВУЗа. А дальше была эпопея, которую я здесь тоже уже описывал: https://aliev-blog.ru/epopeya/ . Надеюсь, будет понятно, почему я её повторяю.

«Итак, поздний вечер 19 ноября 1980 года. Самолет из Свердловска приземлился в Москве. Прощай Советская Армия! Да здравствует Свобода! Уже на следующее утро, в шинели и сапогах, я появился на пороге Первого Московского Мединститута с рекомендациями от командира части для  поступления на рабфак. Но вот незадача, в приеме на лечфак мне отказали наотрез из-за отсутствия мест, и предложили стать фармацевтом. Дудки! Не для этого я 2 года топтал уральские сопки!